Форум
Мусульманский коммунизм Мирсаида Султангалиева
Роберт: [quote]Комментарии о работе съезда в Баку были так многочисленны, что временами создавалось впечатление их ошибочности, попытки Коминтерна повернуть революционное движение на Восток, проповедуя джихад - "священную войну" - против западного империализма. Однако при анализе стенографического отчета съезда в свете скрытого конфликта, который в течение почти двух лет противопоставлял Султан-Галиева и его единомышленников русским руководителям, обнаруживается, что намерение руководителей Коминтерна, присутствовавших на съезде в Баку, было другим. Для Султан-Галиева и его сподвижников съезд в Баку должен был означать начало большой освободительной борьбы "угнетенных народов" против Запада. Для руководителей Коминтерна призыв к Востоку означал лишь поиск путей оказания помощи мировой революции - ослабление Запада. Нам неизвестно, присутствовал ли Султан-Галиев на съезде, но его идеи отстаивали два его мусульманских сподвижника - Рыскулов и Нарбутабеков*******. Казахский коммунист Рыскулов, делегат от Сыр-Дарьинской области, говоря о проблеме революции в колониальных странах, настаивал на роли радикально настроенной мелкой буржуазии в движении, которая ставила одновременно задачу проведения национальной эмансипации и социальной революции: "Мы на Востоке не можем рассчитывать на исключительно коммунистическую революцию. Она там приобретет национальный и мелкобуржуазный характер, но она перерастет непременно в социальное движение... и, поскольку рабочие революционные организации на Востоке еще слабы, руководство революцией должны взять на себя мелкобуржуазные демократы". Нарбутабеков, беспартийный делегат от Туркестана, утверждал, что будущее мировой революции зависит от Востока, а не от Запада: "У советской власти нет лучшего союзника, чем трудящиеся массы Востока. Вот уже три года вопреки повторяющимся призывам наших товарищей самый лучший элемент мировой революции - западноевропейский пролетариат - все еще не решился оказать нам серьезную поддержку. Незабываемый провал восстания 21 июля доказал, что пролетариат Западной Европы не в состоянии прийти на помощь революции в условиях переживаемого им кризиса. Необходимо, не теряя времени, организовать Восток рациональным образом в соответствии с присущими ему религиозными, социальными и экономическими условиями. Нет другого выхода для советской власти". Так же как Султан-Галиев, Нарбутабеков настаивал на необходимости приспособить идеи коммунизма к особым условиям Востока и предоставить мусульманским коммунистам возможность занять достойное место в строительстве социализма: "Восток очень отличается от Запада и его интересы иные, поэтому прямой перенос идей коммунизма встречает там сопротивление. Если мы хотим, чтобы миллионы мусульман приняли советский строй, необходимо это учесть. Мусульмане будут на стороне советской власти, если будут признаны их интересы". Эти утверждения были отвергнуты другими делегатами, в частности руководителями Коминтерна: Зиновьевым, Радеком и Бела-Куном. На деле, хотя съезд и принял рекомендации Ленина второму съезду Коминтерна о необходимости оказать помощь национально-освободительным движениям в колониях, он отверг идею длительного национального фронта под руководством мелкой буржуазии, которую Султан-Галиев и его единомышленники считали краеугольным камнем в деле продвижения коммунизма на Восток. По предложению Зиновьева и Бела-Куна съезд провозгласил, что обе революции: национально-освободительное движение против империализма и социальная революция против местных феодалов и буржуазии должны идти рука об руку. "Мы поддерживаем турецкое национально-освободительное движение, - заявил Зиновьев, - но наш священный долг призвать угнетенных крестьян Турции к борьбе против богачей и угнетателей". Павлович был более категоричен: "Если национальная борьба в Персии, Индии и Турции завершится переходом власти в руки частных капиталистов в этих странах, народные массы не выиграют ничего". А Бела-Кун в своем докладе "о советской власти на Востоке", одобренном съездом, заявлял: "Освобождение только от ига иностранных завоевателей не даст настоящей свободы трудящимся массам Востока, важно, чтобы они избавились от буржуазии". Большинство делегатов настаивало на необходимости доверить руководство революционным движением не радикальным мелкобуржуазным элементам, а беднейшему крестьянству, хотя оно из-за своей политической аморфности неспособно оправдать это доверие: "На Востоке, где нет промышленного рабочего класса, диктатура пролетариата должна быть выражена в диктатуре беднейшего крестьянства... Именно крестьяне должны стать руководящим элементом советов". В конце все признали абсолютное верховенство на Западе пролетарской революции над антиколониальной. "Не надо забывать эту простую истину, - заявил Павлович, - что народы Востока не смогут добиться свободы без объединения с западным пролетариатом. Спасение Востока только в победе западного пролетариата". Так, вопреки призывам к священной войне, бакинский съезд стал тактическим шагом назад в сравнении со съездом коммунистических организаций народов Востока и Коминтерна. Предложение о союзе западного пролетариата с беднейшим крестьянством Востока было лишено реальных основ; осудив кемалистское движение, отвергнув долговременное сотрудничество с национальной буржуазией, придав первостепенное значение беднейшему крестьянству и абсолютное верховенство революции на Западе, бакинский съезд продемонстрировал возврат к закостенелой доктрине, сковавшей революционные возможности народов Востока, так как революция могла там восторжествовать только под эгидой единственной восходящей силы - молодой мелкобуржуазной интеллигенции. Так была похоронена мечта татарских коммунистов о перманентной революции в Азии, которая могла бы дать им возможность играть посредническую роль между Коминтерном и колониальными народными массами.[/quote] ещё много здесь - http://community.livejournal.com/tatar_history/2187.html#cutid1
Magnum: Получается, слишком многих пришлоcь бы кормить фруктами, чтобы запустить такой проект.
Magnum: П.С. СЮЖЕТ Революцию 1917 года возглавляют татары. Одни сплошные татары. Позднее в соответствующих кругах будут циркулировать тексты "Состав первого советского правительства - 90 процентов татар!" и т.п. Терпящие и бегущие белогвардейцы пишут о новом золото-ордынском иге. Вражеская пропаганда с чистой совестью говорит о монголо-большевистских ордах. Разумеется, вышеописанный проект берется на вооружение. Позднее он плавно перетекает в союзы и пакты с исламскими государствами БВ, Азии и Африки. Европейское направление практически забрасывается. Польша, Румыния, Финляндия - а где это?! У всех на слуху Афган, Персия, Индия и Турция. Восточный Туркестан получает независимость, а Монголия остается в составе Китая. Образуется Татарская ССР, к которой постепенно пристегивается все, что можно и нельзя, закладывая мины под грядущие "Крымы" и "Тузлы". Разумеется, татарский вождь толкает тосты за здоровье русского народа, а простых татар держат в черном теле; и алфавит у них будет кириллический, без вариантов. Великия трилогия Яна никогда не будет написана, ибо официальная советская историография берет на вооружение евразийство с его симбиозами и благоприятностями. Всячески подчеркивается участие татаро-башкирских всадников в войне 1812 года; в фильме "Александр Невский" татары участвуют в Ледовом Побоище; Иван Грозный задвигается и очерняется. И так 70 лет подряд.
Роберт: Ну, для этого татар слишком мало, даже если пристегнуть казахов и башкир. А вот проект Султангалиева - ставка на союз с кемалистами и т. п. - сам по себе мог бы иметь успех. Не хватило коминтерновцам гибкости. Magnum пишет: Иван Грозный задвигается и очерняется. Нет. Подчёркивается прогрессивность "воссоединения Татарстана с Россией" и роль союзных татар в русском войске.
Magnum: Роберт пишет: для этого татар слишком мало Я потому и написал "сюжет", реализма здесь маловато будет. воссоединения Татарстана с Россией" и роль союзных татар в русском войске. Можно и так. Может быть, Куликово поле замалчивать будут.
Ядыгар 2: Не будут подчеркивать генуэзскую пехоту и не успевшего Ягайлу
Marco Polo: Насчет Султан-Галиева не знаю, а вот Ахмед-Заки Валидов точно был в Баку и как бы участвовал в Съезде. То есть, его люди присутствовали, вечером приходили к Валиди, нелегально жившему в Баку, докладывали о дискуссии, а он помогал им сочинять выступления. Он об этом писал так : Бакинский съезд Хотя идея проведения с 1 по 5 сентября в Баку съезда народов Восто¬ка была высказана в Башкирском представительстве в Москве в присутст¬вии Джемаль-паши и Халиль-паши мною, организован этот съезд был Ста¬линым через Наркомнац и Центральное бюро мусульманских коммунистов. Руководили съездом Зиновьев и К. Радек. Советы считали, что я обяза¬тельно появлюсь на съезде и приняли меры к моей поимке. Мне сообщили, что около 300 секретных агентов работают в Баку, Астрахани, Дербенте, Красноводске и других местах в надежде схватить меня. Причем большинст¬во из них знают меня лично. Были объявлены имена участников съезда от Казахстана и Узбекистана и сообщено, что отправятся они специальным поездом. Я встретил этот поезд 29 августа западнее Асхабада на маленькой станции Вами. Спрыгнув с товарного поезда, я вошел в вагон и увидел там Турара Рыскулова и Ибрагима Джанузакова. Пока ехали до последней перед Красноводском станции Джебель, мы договорились, как встретимся в Баку и Как будем работать. Турар показал мне интересный материал: на конгрессе Коминтерна, собравшемся в Москве после нашего отъезда, сотрудник Наркоминдeла, одни из специалистов Коминтерна по Ближнему Востоку, Павло¬вич, раздавал товарищам, которым предстояло работать на Ближнем Вос¬токе и в Средней Азии, статью; он вручил ее всем, кроме коммунистов-му¬сульман. Нащ знакомый польский коммунист тайно передал Турару копию этой статьи. Впоследствии татарский интеллигент Усман Токумбет сумел привезти статью в Берлин. В ней говорилось: поскольку у народов Ближ¬него Востока, таких, как арабы, турки, иранцы, афганцы, не развит капи¬тализм и слабо классовое сознание, необходимо усугублять имеющиеся там общественные противоречия, например, религиозные, или личное соперничество между торговцами и шейхами; языки этих народов еще не оформились, не устоялись, следует препятствовать созданию сильно¬го объединяющего литературного языка; движения на сближение с простым народом неизбежно породят дробление языков, важно использовать это об стоятельство; статья разъясняла также, что прослойка интеллигентов у этих народов весьма тонка, их легко будет раздробить и уничтожить. Турар считал важным размножить этот и еще некоторые важные документы, что¬бы использовать их на бакинском съезде. Я попросил дать мне все это в Ба¬ку. Я был в туркменской одежде, и товарищи Турара, приняв меня за про¬стого туркмена, не проявили ко мне интереса. На станции Джебель я незаметно сошел с поезда. Добравшись до Красноводска, я пришел в порт и увидел готовый к отплытию военный ко¬рабль. Оказалось, корабль выделен, чтобы доставить в Баку товарища Абилова, вскоре отправляющегося в Турцию в качестве представителя Азербайджана; Абилов с сопровождающими ехал из Ташкента. Я подошел и спросил одного из охранников, не возьмут ли меня на борт. Он сделал приглашающий жест. Я поднялся на корабль и устроился на циновке, где распо¬лагались солдаты — все туркмены. Не очень хорошо знакомый мне Абилов и его свита были на верхней палубе. На нижней было сорок туркменских кавалеристов в национальной одежде с лошадьми. Они будут охранять по¬сольство в Анкаре. Под вечер пароход отплыл. В открытом море начался шторм. К полуночи он достиг невероятной силы. Иногда казалось, что ко¬рабль стоит вертикально. Лошадей спустили в трюмы. Овцы, взятые для питания в пути, остались на палубе. Большинство овец и припасенная для них трава были сметены волнами. У солдат началась морская болезнь. Ар¬бузы, сложенные большой горой, раскатились по палубе и стали похожи на футбольные мячи в игре. Они мчались, нападали на людей, налетали на сте¬ны, разбивались. Солдаты кричали мне: "Держи, держи". Я ловил целые ар¬бузы и складывал в большой сундук. Я не подвержен морской болезни. Та¬ких, как я, включая команду, было мало. В полночь пришла женщина-повар и сказала: "Наверху наготовлено много еды, есть никто не может, все боль¬ные, пойди туда, поешь". Я пошел. Для господина посла были приготовлены вина, жареные цыплята, разные сорта фруктов, хорезмские и чарджуйские дыни. Я наелся и лег спать в указанном мне месте. Утром проснулся рано. Шторм стих. Долго говорил с женщиной-прислугой, которая накормила меня вечером. Когда пароход прибыл в Баку, я написал письмо товарищу Авило¬ву: "Уважаемый товарищ Абилов. Я был гостем на вашем пароходе. Из-за шторма Вы не смогли подойти к столу, я же отпробовал вашей вкусной еды-Благодарю за роскошное угощение. Желаю вам больших успехов. Предсе¬датель Башкирского ревкома и член ЦИК Заки Валидов". Пароход при¬швартовался в военном порту. Я вручил женщине-повару письмо для пере¬дачи и скрылся. Потом я узнал, что Абилов рассказал об этом эпизоде Турару Рыскулову и заверял, что, если бы увидел меня, не сдал бы властям. Видимо, это была проверка Рыскулова на благонадежность. В Баку я сразу отправился к Мустафе Субхи. Он сказал, что я буду жить в здании, выделенном для Турецкой коммунистической партии, в квар¬тире, где жил сначала член партии, азербайджанец Эмин Эфендизаде, а по- 266 том будущий глава Крыма Вели Ибраимов. "Ничего не бойтесь, Вы будете нашим гостем." — сказал Субхи. Бакинец Эмин Эфендизаде в 1917 г. был направлен в Туркестан партией мусаватистов. Я с ним там встречался. По¬том он перебрался в Турцию и, думаю, до сих пор живет там с женой-татар¬кой. Советам, конечно, в голову не могло прийти, что я буду жить в таком месте, жилье мое было надежной крепостью. Мы каждый день встречались с представителем Туркестана, киргизом Ибрагимом Джанузаковым, обсуж¬дали, какие слова должны быть сказаны на съезде, какие решения предло¬жены для принятия. Я набрасывал проекты резолюций, а Джанузаков или представитель Башкурдистана Халиков зачитывали их. Однажды, председа¬тельствующий на съезде Карл Радек сказал: "Товарищ Джанузаков, может, у вас в кармане есть готовая резолюция, зачитайте"; осторожный Джануза¬ков испугался и после этого перестал ко мне приходить. Но Рыскулов, мой бывший адъютант Абдрашит Бикбавов и Адигамов приходили по-прежнему. Благодаря этому я принял активное и действенное участие в съезде народов Востока. На съезде присутствовали Энвер-паша, Бекир Сами22 и Юсуф Кемаль. Но я с ними не встретился: они не могли прийти в мое убежище, а я, если бы пошел к ним, был бы схвачен. Энвер-паша узнал, что я в Баку, и нашел способ со мной связаться. Он, как и Джемаль-паша, считал, что скрываться от Советов — излишняя предосторожность. Бакинский съезд стал поводом для нового всестороннего обсуждения решений, принятых нами в Москве, и рассмотрения практических мер по ор¬ганизации предстоящей жизни в Бухаре. Вместе с ожидающими меня в Аст¬рахани Харисом Юмагуловым и Талхой Расулевым я собирался через Гурьев и Устюрт добраться до Хорезма. Мы отправились в путь, как только закон¬чился съезд. В порту и на вокзале в Баку меня ждали тайные агенты, по¬этому я на фаэтоне доехал до станции Сумгаит и там сел на поезд, в купе, занятое Мулладжаном Халиковым и Абдрашитом Бикбавовым. Мне приго¬товили удостоверение члена ЦИК, которым я являлся до этого дня, и я бес¬препятственно добрался до Петровск-Порта. С Мулладжаном и Абдраши¬том, которые сами являлись членами ЦИК, я попрощался в последний раз в поезде и больше никогда их не видел. Они вернулись в Башкирию и, сколько смогли, старались быть полезными нашему народу. В 1943 г. от во¬еннопленных я узнал, что после чистки 1937 г. их уже не было в живых. Письмо, которое я написал 12 и_сентября 1920 г. в ЦК РКП В Петровск-Порте жил имам Захид, которого я знал заочно. Именно в его доме 12 сентября 1920 г. я написал в четырех экземплярах известное Письмо и отправил его Ленину, Сталину, Троцкому и Рыкову. Копии этого письма были распространены среди участников бакинского съезда.